(1)Говорят, глаза – зеркало души. (2)Но зеркало лишь отражает, не запечатлевает образы, и обратной стороны его не обнаружено.
(3) Глаза же выражают, погружают в себя, пропускают сквозь внешние картины и всё узнанное передают в неисповедимую область души, сердца и сознания. (4)Глаза созданы из нервов, они играют от чувств, озаряются светом, когда здоровое нутро, иль наоборот – мелеют, тускнеют, мертвеют, когда хворь уже вплотную угнездилась в человеке и терзает его ежедень.
(5)Взгляд – это умышление поступка, знак о грядущем действии иль происходящем переживании. (6)Накладываясь на сетчатку глаза, как на экран, взгляд внезапно обнаруживает огненную, испепеляющую силу, от которой становится страшно иль стыдно за себя. (7)Через взгляд, как через беззвучный вопль, человек освобождается от внутреннего гнёта. (8)Взгляд в спайке со словом может привести в безумие массы народу...
(9)Так что же такое взгляд? (10)Он же не фотографирует слепо увиденное? (11)Но и глаза не создают взгляда, а только пропускают его, усиливают или ослабляют. (12)Взгляд исходит изнутри через зрак, как сгущённый пучок энергии, и непонятная сила его недоступна расшифровке, как безусловная божественная тайна; так же и слово, и мысль. (13)Взгляд нельзя зачерпнуть пригоршней, измерить метром, взвесить на скалке весов, записать прибором силу его, разъять на волокна, передать на расстояние. (14)Непонятно, как синтезируется взгляд, каким образом участвуют в его создании душа, сердце и сознание. (15)Но мы уверены, что взгляд существует как форма энергии.

      (16)Именно взгляду в русском поэтическом языке даны десятки обозначений. (17)Взгляд бывает задумчивый и печальный, нежный и ненавидящий, грустный, тоскливый, радостный, любящий, тревожный, мужественный и трусливый, обворожительный, чуткий, честный, презрительный... (18)Каждый может продолжить этот ряд. (19)Есть взгляд прямой и косой, искренний и предательский, боевой и плутовской, взгляд внутренней гармонии или распада... (20)Взгляд переносит сконцентрированное чувство из областей внутренних во внешние, чувство, которое уже не может держаться в человеке, иначе грудь иль голова его лопнут от напора. (21)И наоборот: извне – в себя.

(По В. Личутину)

 

ГОРСТЬ СПЕЛЫХ ВИШЕН

 

(1)— Куда ты прёшь? — кричал дежурный по комендатуре города Винницы на сержанта в хромовых сапогах и с портупеей и одновременно отстранял его от барьера, стеной ставшего между властью и посетителем.

(2)Я отошёл от барьера в угол и сел. (3)Надоели. (4)Всё надоело. (5)Чёрт меня дёрнул отстать от эшелона в этой Виннице!

(6)Нас, шестьдесят нестроевиков, ехало куда-то или в Никополь, или в Джамбул, на какую-то работу. (7)Никто нам толком ничего не рассказал, паёк на станциях мы добывали с боем. (8)На земле наступила большая неразбериха, и на кого обижаться, невозможно было понять. (9)Военные отвоевались и ехали по домам как придётся: на крышах вагонов, на машинах, в спецэшелонах, на лошадях. (10)Доконали солдаты врага и норовили как можно скорее попасть домой. (11)И это было сейчас для всех главным.

(12)Шёл август. (13)А День Победы я встретил на госпитальной койке. (14)Но до сих пор мне снился фронт, до сих пор меня всё ещё мотало, вертело огромным колесом, и война для меня никак не кончалась, и пружины, нажатые до отказа там, внутри, никак не разжимались.

(15)— Ты видишь, в углу солдат сидит? — услышал я голос дежурного и не сразу понял, что это обо мне. (16)А когда понял, вскочил и такую выправку дал, что медали звякнули и разом испуганно замерли. (17)— Орёл! — восхитился мной дежурный. (18)Я ел его глазами. (19)— Час сидит, другой сидит и ни мур-мур! — продолжал хвалить меня дежурный. (20)А почему? (21)Потому, что дисциплину знает, потому, что доподлинный фронтовик-страдалец. (22)И он сидит и череду ждёт, хотя у него вся грудь в заслугах, а у тебя всего одна медалишка, и ту небось на тушёнку выменял. (23)Вольно, солдат! — скомандовал мне дежурный. (24)— Сколько ранений?

(25)— Четыре, товарищ лейтенант!

(26)— Отстал от эшелона? — уверенным тоном всевидящего и всезнающего человека спросил дежурный.

(27)— Отстал, — упавшим голосом подтвердил я. (28)Я был твёрдо уверен, что надвигается буря и что буду я кинут в общую массу, как и все прочие разгильдяи, раньше времени освободившие себя от оков военной дисциплины.

(29)Дежурный лейтенант определил меня ночевать в комендатуре и на прощание сказал:

— Отсыпайся, солдат, завтра или послезавтра отошлём тебя на пересыльный пункт. (30)Эшелон всё равно тебе уже не догнать.

(31)– Он подумал и прибавил: — Захочешь побродить, иди гуляй, скажешь часовому — я велел пропускать. (32)Ну, будь здоров, вояка.

(33)Я поел на кухне каши, взял в комнате у патрулей толстую книгу «Кобзарь», вышел в ближайший скверик, лёг на траву и стал читать:

Ревёт и стонет Днепр широкий!

(34)Днепр широкий. (35)Ветер сердитый. (36)Как это всё знакомо. (37)Как это всё ещё близко. (38)Закроешь глаза, и вот оно, продырявленное висячими фонарями чёрное небо, и внизу распоротая очередями трассирующих пуль чёрная вода, и крики, крики, крики.

(39)Десятки тысяч людей кричали разом. (40)Им надо было добраться до другого берега, а плавать умели не все, и добирались совсем немногие…

(41)Широкий, очень широкий Днепр, особенно когда переплываешь его под пулями и минами, в одежде и с автоматом. (42)Нет тогда на свете шире реки! (43)Не переплыли эту реку, в ночи кажущуюся без берегов, мои друзья. (44)Мы вместе росли, вместе учились. (45)И чьих только друзей нет в этой реке! (46)Кипит вода от пуль, кровью оплывают фонари в небе, и гудят, гудят самолёты.

(47)Когда же они перестанут гудеть? (48)Когда перестанут выть? (49)Ведь должна же, должна когда-то заглохнуть война в сердце, раз она замолкла на земле!

(50)Я смотрю на двух девочек, играющих неподалёку на лужайке возле повреждённого клёна. (51)Девочки в беленьких платьишках, обе черноглазые и в веснушках. (52)Должно быть, сестрёнки. (53)В руках у девочек по пакетику с вишнями. (54)Они достают по ягодке за тоненький стебелёк и губами срывают тёмные, поблёскивающие на солнце вишни. (55)Розовеют их худенькие мордашки.

(56)Девочки наклонились друг к другу, о чём-то пошептались и взглянули на меня.

(57)— Дяденька, покушайте вишен. (58)– И ко мне протягиваются сразу два пакета, сделанные из листочков ученических тетрадок.

(59)— Вишня? — переспрашиваю я и сажусь на траву.

(60)— Ну что ж, с удовольствием.

(61) Я беру у них один пакетик и вдруг ловлю себя на том, что мне очень хочется им что-нибудь подарить. (62)Но у меня нет ничего. (63)Совсем никакой безделушки. (64)Тогда я прижимаю их к себе и целую в худенькие, кислые от вишнёвого сока щёки и говорю чуть слышно: — Спасибо вам!

(65)Они, видимо, что-то уловили в моём голосе. (66)Одна из сестрёнок припала к моему уху и требовательно попросила:

— Не надо грустить, дяденька, война-то кончилась.

(67)Они упорхнули от меня и снова стали играть под изуродованным клёном.

(По В. Астафьеву)

 

ЗАДАНИЕ: НАПИШИТЕ СОЧИНЕНИЕ ПО ДАННОМУ ТЕКСТУ